Интервью с Талгатом Мамырайымовым, политологом, экспертом по проблемам национальной безопасности.
Интервью с Талгатом Мамырайымовым, политологом, экспертом по проблемам национальной безопасности.
– Талгат, выступая на прошлой неделе на XX сессии Ассамблеи народа Казахстана, глава государства Нурсултан Назарбаев подчеркнул, что молодежь надо оградить от радикальных религиозных течений, чуждых для нашего общества, найти эффективную модель взаимодействия государства, общества и религии. Почему современная казахстанская молодежь, желающая получить духовные знания, едет учиться в Саудовскую Аравию, Египет и другие зарубежные страны? Каким образом можно дистанцироваться от иностранных религиозных центров влияния и целесообразно ли отказаться от практики обучения учеников в заграничных медресе?
– Такого рода обращение с трибуны Ассамблеи народа Казахстана далеко не случайно. Ведь наше общество, помимо того, что полиэтнично, оно еще и поликонфессионально. Так, до проведения перерегистрации религиозных организаций они представляли 46 конфессий. В настоящее время 3088 религиозных объединений и их филиалы представляют 17 конфессий. Но это, конечно, не означает, что после этого 29 конфессий и их последователи полностью канули в небытие.
Религиозная вера – устойчивое чувство внутреннего мира, часть личной культуры. В виду этого вполне очевидно, что в нашем обществе этнические и религиозные границы зачастую пересекаются. В этом заключен большой взрывоопасный потенциал, когда межэтнические фобии, конфликтные ситуации могут быть усилены религиозным размежеванием. Тем более, что в настоящее время сознание нашего общества находится под довольно сильным воздействием религиозного компонента, особенно широко это явление наблюдается среди молодого поколения. И это неудивительно, поскольку в условиях царящего у нас дикого капитализма, отсутствия общегосударственной идеологии, полноценной государственной социальной поддержки, именно молодежь оказывается на острие всех этих негативных факторов.
Религиозная сфера, кроме того, является одним из факторов обеспечения материального благополучия, обретения профессии, поэтому не случайно молодые люди, заинтересованные в этом и предрасположенные к этому, едут обучаться за рубеж в крупные религиозные центры. Немаловажную роль играет в этом процессе и фактор высокой духовности, высоких морально-нравственных ценностей, например, общества Саудовской Аравии. Это для многих молодых казахстанцев зачастую становится глотком свежего чистого воздуха после атмосферы морально-нравственного разложения нашего общества.
В то же время необходимо отметить, в данном процессе есть риск того, что молодые казахстанцы, не обладающие опытом критического самоосознания, самоосмысления, могут попасть в зарубежных религиозных центрах под влияние религиозного радикализма, например, джихадистского ислама, одной из родин которого является Египет в виде учения Сайда Кутба.
Уже сейчас по инсайдерской информации во многих мечетях ислам, в том числе и теми, кто учился в духовных заведениях Египта, Турции, преподносится в таком виде, который создает основу для всяческих домыслов и радикализма, например, в русле учения Матуриди, то есть рационалистического истолкования священных текстов Ислама. Главный конек религиозных экстремистов – превратное толкование Корана и других исламских священных текстов на основе логики, в то время как следование Корану на основе достоверных хадисов не оставляет места для радикализма в исламе.
Следует также отметить недостаточный уровень подготовки имамов в наших отечественных религиозных центрах. Поэтому не случайно, согласно данным ДУМК, только лишь около тридцати процентов наших имамов имеют высшее религиозное образование. Становится понятным, что только создание единой общегосударственной идеологии, способной обеспечить высокий уровень морально-нравственного состояния казахстанского общества, может стать главной основой для более или менее достойной духовно-моральной конкуренции Казахстана, в частности, с Саудовской Аравией. В инструментальном плане разрешение данной проблемы может быть достижимо лишь после выхода нашего религиозного образования на мировой уровень.
Представляет также интерес по примеру Кыргызстана принятие специального закона о религиозном образовании и религиозных учебных заведениях. Впрочем, Государственная комиссия по делам религий при Президенте Казахстана в настоящее время разрабатывает законопроект, который будет регулировать процесс религиозного образования, получаемого за рубежом. В этой связи можно также рассмотреть опыт Кыргызстана по запланированному недавно законодательному положению о запрете на выезд за рубеж для получения религиозного образования людям, не достигшим 18 лет.
– Разные эксперты и аналитики на разных уровнях уже много лет твердят, что одна из главных причин возникновения экстремистских течений в Казахстане – религиозная неграмотность населения. Тогда почему не повышается религиозная грамотность? Или не повышается до такой степени, чтобы до минимума свести эту угрозу? Кто этим должен заниматься и как? Как известно, у нас принята госпрограмма образования 2011-2020, прописаны ли в ней вопросы религиозного образования, религиозной грамотности? Обладает ли сама власть рычагами влияния на систему религиозного образования?
– Стремление все списать в данном случае на религиозную неграмотность населения не совсем корректно… Борьба с инакомыслием внутри мусульманской уммы Казахстана доходит до мракобесия. Так, у входа в большинство казахстанских мечетей написано, что там совершается религиозный культ в рамках ислама ханафитского мазхаба, тем самым ущемляются права представителей других мусульманских течений в Казахстане. Все это может привести к росту религиозного экстремизма и его открытой реализации в нашей стране. Таким образом, религиозный экстремизм в Казахстане продиктован религиозной безграмотностью не только значительной части казахстанцев, но также самой государственной политики. Поясню мысль.
Во-первых, Абу Ханифа является табиином, то есть саляфом, относящимся к первым трем поколениям мусульман. Во-вторых, салафиты, обвиняемые в экстремизме, стремятся исповедовать ислам в том виде, в котором он был при саляфах (праведных предках мусульман — ас-саляфу-ссалих), поэтому их собственно и называют салафитами.
Сфера религии выступает одним из базовых элементов всей структуры, системы общества. Соответственно ключевую роль в развитии религиозной грамотности общества должны играть государственная власть, общественные институты. Но общественные институты у нас не могут функционировать без спонсорской поддержки. Поэтому деятельность государства в этом процессе является главной, не только в виде социально-значимых грантов, но также в виде поощрения участия частной сферы в религиозном образовании.
Кроме того, главной ступенью в общедоступном религиозном образовании являются школы, университеты. Если иметь в виду, что основным оператором и уполномоченным органом в этой сфере у нас выступает Министерство образования и науки, то опять же государству принадлежит определяющая роль в религиозном образовании. Между тем, на данном направлении не видно каких-либо существенных положительных сдвигов.
В государственной программе развития образования на 2011-2020 годы не сказано ни одного слова о религиозном образовании в светских школах, вузах, не говоря уже о специальных религиозных учебных заведениях. Но, тем не менее, есть признаки того, что сейчас в Министерстве образования и науки работают над этой проблемой, пытаясь расширить и повысить качество религиозного образования в школах, университетах.
Другая проблема – нехватка качественных кадров для преподавания религиоведения в школах и университетах. Только в последнее время на специальных факультетах наших вузов предпринимаются определенные попытки для этого. Но чего стоят эти попытки, если наш базовый факультет философии и политологии КазНУ им. аль-Фараби, готовящий также религиоведов, ютится в подвальном помещении – это яркий показатель социального статуса этого образования.
С другой стороны, в данном случае проявляется тактика работы наших государственных органов, власти в целом, когда проблема решается после ее возникновения, а не превентивным путем профилактики. Другими словами, наша власть действует по принципу пожаротушения. Но проблема также и в том, чтобы во время тушения очагов религиозного экстремизма, власть в горячем порыве как бы ни создала новые, более масштабные и глубокие очаги экстремизма. В этом отношении показателен пример борьбы с терроризмом и религиозным экстремизмом США в Афганистане и Ираке. После начала этой борьбы с применением жестких методов в этих странах, наоборот, в разы увеличилось проявление терроризма и религиозного экстремизма.
– Можно ли сказать, что большая часть населения в Казахстане в той или иной мере подвергается проникающему в страну радикализму и поддерживает вооруженную форму протеста, готова войти в исламские общины, не связанные с Духовным управлением мусульман Казахстана, в том числе имеющие поддержку из-за рубежа, встать завтра на сторону тех же взрывников?
– Я бы не стал так категорично утверждать, тем более, что исторические корни говорят в пользу слабой возможности религиозной радикализации большей части казахстанцев. В нашей стране протестность имеет больше социально-экономические, политические причины и факторы.
В то же время данный фактор, а также имеющиеся факты притеснения тех же самых салафитов, могут привести к существенной радикализации некоторой части религиозной общины Казахстана. Мировой опыт показывает, что жесткий, бескомпромиссный прессинг части религиозной сферы, без надлежащего диалога, становится одной из главных причин расширения религиозного экстремизма, его дальнейшей радикализации.
– Как в целом в Казахстане обстоит ситуация с религиозными движениями, пропагандирующими радикальные идеи, радикальный ислам, сокращается ли их приток в нашу страну?
– Нельзя сказать, что в нашей стране религиозный радикализм находится под влиянием одной какой-нибудь организации. Это, во-первых. А во-вторых, наши силовые органы нейтрализовали практически все религиозные экстремистские организации на территории нашей страны. Видимо, есть группы радикальных исламистов, относящихся преимущественно, по инсайдерской информации, к так называемым хауариджам (хариджитам). К слову, казахстанские салафиты крайне негативно относятся к данному религиозному течению.
– Какие, по-вашему, источники угроз экстремизма зарождаются внутри самого нашего государства и общества и какова их перспектива? Можно ли все-таки считать, что главным условием их появления являются именно социально-экономические проблемы? Как-то историк Асылбек Бисенбаев сказал, «говорить, что не будет бедности – не будет терроризма, большое заблуждение. Наверное, надо что-то менять в политике»…
– В принципе, на большую часть этого вопроса я уже ответил, в частности при рассмотрении факторов протестности в Казахстане. В то же время необходимо отметить, что за большей частью террористических актов в нашей стране стояли не социально-экономические факторы по сути. На мой взгляд, ключевой причиной в данном случае стали политические факторы в виде внутриэлитных конфликтов, недовольства самих исполнителей терактов религиозной и другими политиками государства.
Напомню, в мировой теории и практике терроризм жестко увязывают с политической мотивацией. Не случайно ведь главными объектами террористических атак стали представители власти, точнее, силовых структур, поскольку именно силовым органам в нашей стране в большей мере присущи такие болезни власти как коррупция, беззаконие и так далее. Согласно высказыванию немецкого социолога М. Вебера, главным атрибутом власти выступает легитимное насилие, поэтому силовые органы всегда будут восприниматься как главный символ власти. В этом плане понятно, что только лишь кардинальные политические изменения приведут к, наконец-то, полноценному функционированию наших политических (властных) институтов и, соответственно, выдвижению на первую позицию принципа социальной справедливости.
– Как вы думаете, когда у нас из числа казахстанцев появятся по-настоящему авторитетные религиозные лидеры, богословы, теологи, проповедники, особенно русскоязычные и признанные за пределами республики, харизматичные личности среди функционеров ДУМК, которые могли бы на высоком уровне, с максимальным эффектом проводить идеологическую, миссионерскую и просветительскую работу среди населения, противостоять тоталитарным сектам, своевременно предостерегать верующих от опасных исламистских течений?
– Нельзя сказать, что у нас нет таковых. Они осуществляют свою деятельность на местах, в местных религиозных общинах, мечетях. Но приверженность ДУМК главным болезням власти – коррупции и непотизму препятствует выдвижению таких талантливых людей на ведущие позиции в религиозной сфере Казахстана [в данном предложении редакция сайта SunnaPress.com не согласна с мнением автора о том, что целая организация ДУМК коррумпирована. Так как с точки зрения Ислама такие общие публичные обвинения нуждаются в предъявлении ясного доказательства. Как об этом сказал пророк Мухаммад (мир ему и благословение) «Утверждающему следует предоставить доказательствo, а отрицающему — принести клятву» (аль-Байхаки). – прим. Ред. SunnaPress.com]. Кроме того, не следует ожидать массового появления авторитетных религиозных богословов, теологов после длительного периода господства атеизма, который оставил мощные рубцы на общественном сознании.
– Какие недоработки в действиях органов власти в борьбе с терроризмом и экстремизмом вы бы выделили особо? Кто должен нести ответственность за религиозную идеологическую работу, а также за риски, связанные с деятельностью радикальных религиозных групп?
– Главная проблема в борьбе с терроризмом заключается в слабом ее аналитическом обеспечении, возможности какой-либо специальной государственной аналитической группы получать и анализировать все потоки необходимой информации, связанной с терроризмом и экстремизмом. В результате нет целостной картины терроризма и экстремизма в нашей стране.
Также следует отметить исключительный упор на силовые инструменты борьбы с экстремизмом и терроризмом по принципу «не пущать – разорю» в то время, как необходимы диалог с радикально настроенной частью религиозной общины, стремление найти точки соприкосновения в этом процессе. Также нужна грамотная религиозная идеологическая работа, о некоторых аспектах которой я уже сказал. Иначе говоря, во всем процессе урегулирования и упреждения терроризма и экстремизма в нашей стране требуется совместная гармоничная работа силовых структур, Агентства по делам религий, ДУМК, МОН и др.
– Одним из первых законов, который подписал глава государства в этом году, является закон по вопросам противодействия терроризму. Насколько он сработает? Достаточно ли этого закона, чтобы выработать адекватную стратегию управления религиозным полем, держать его под контролем, активно и эффективно противодействовать тем или иным угрозам, задерживать экстремистки ориентированные группы?
– Полноценная реализация этого закона, а также Закона «О религиозной деятельности и религиозных объединениях» может стать реальной основой для нейтрализации и упреждения терроризма и экстремизма в Казахстане. Но самое главное заключается в стремлении при этом придерживаться базовых прав человека, в особенности права на религиозное вероисповедание, свободу совести. А не так как это делается, например, когда органы внутренних дел, увидев на улице бородатого мужчину с короткими штанами, пытаются его задержать.
По канонам ислама, борода является одним из внешних атрибутов мусульманина. Силовой беспредел, без доли осмысления какого-либо явления, порождает ответные радикальные настроения, в том числе религиозные. Религия – тонкая сфера и устанавливать там порядки с помощью преимущественно силы и беспредела сродни стремлению залезть в бензобак с зажженной спичкой.
– С экстремизмом и терроризмом в Казахстане призваны бороться органы внутренних дел и национальной безопасности, каждый из них имеет для этой цели свои спецподразделения. Как вы оцениваете степень их подготовленности? Способны ли они профессионально, грамотно, системно проводить спецоперации в любых условиях – в закрытом ограниченном пространстве, на открытой местности, днем, ночью, организовывать наблюдение, оборону, работать на задержание преступника, а не на уничтожение и так далее. Что об этом говорят резонансные события последних лет, связанные с терактами?
– Как показывает практика, наши антитеррористические подразделения в целом справились с поставленной задачей, но это обошлось слишком дорого. И главная причина в том, что у нас, видимо, нет пока качественной подготовки специалистов такого рода, специальных учебных центров мирового уровня, специальных технических средств борьбы с террористами. А против экстремизма необходимо в большей мере идеологическое противодействие, чем силовое, помимо оперативно-розыскных мероприятий.
– Кто в Казахстане финансирует деятельность террористических организаций?
– В виду преимущественно внутренних корней нашего терроризма, его финансирование, по-видимому, также осуществляется внутри страны заинтересованными группами давления. И здесь на кону стоят преимущественно властные ресурсы.
– Есть ли у нас эффективные правовые средства борьбы с терроризмом?
– Недавно принятые изменения в антитеррористическое и религиозное законодательство являются вполне действенными правовыми средствами в борьбе с терроризмом в нашей стране. Проблема заключается только в эффективном исполнении этого законодательства.
– На ваш взгляд, достаточно ли средств выделяется у нас на борьбу с религиозным экстремизмом, терроризмом и сепаратизмом?
– Достаточно. Другое дело – будут ли они полноценно использоваться, не будут ли разворованы и истрачены на бессмысленные акции и прочее-прочее. Показателен пример, когда в конце марта в городе Атырау сотрудники областного акимата были обвинены в хищении более 1,3 млн. тенге, выделенных на профилактику терроризма.
– Сколько террористов и экстремистов привлечено сегодня в Казахстане к уголовной ответственности и доказана ли их вина полностью?
– Согласно данным Генеральной прокуратуры, сегодня в местах заключения находится около 400 человек, осужденных по статьям «терроризм» и «подготовка к терроризму». Есть среди них осужденные и по статье «финансирование терроризма». Но при этом нельзя исключать, что некоторые из этих осужденных на самом деле невиновны и попали в эпицентр улучшения показателей «борьбы с терроризмом». Отмечу, например, такую инсайдерскую информацию – семья одного из осужденных в Атырау по статье «финансирование терроризма» указывает на то, что их сын просто выделил деньги для джамагата на какие-то благотворительные цели, а его арестовали.
– Не так давно, в конце марта, председатель КНБ РК на совещании руководителей пограничных ведомств государств-участников СНГ отметил, что казахстанские спецслужбы обеспокоены активностью террористических и экстремистских организаций в Центрально-Азиатском регионе. С чем, на ваш взгляд, в первую очередь связана активизация этих организаций? Пойдет ли в ближайшем будущем террористическая активность на спад?
– В 2014 году планируется вывод основных военных сил международной коалиции из Афганистана. Это может привести к эскалации экстремизма и терроризма в этой стране и их экспорту за ее пределы. Этот процесс уже, видимо, начинает получать свою реализацию. Как известно, недавно была информация о скоплении экстремистов и террористов в Афганистане вблизи границы с Таджикистаном.
Казахстан, как государство, находящееся в Центральной Азии, может ощутить на себе негативные последствия дестабилизации ситуации в Афганистане. В этой связи ущемление прав представителей некоторых мусульманских течений в нашей стране может стать хорошим предлогом для импорта экстремизма и терроризма с территории Афганистана. Также нельзя исключать использования экстремизма и терроризма некоторыми державами для упрочнения своих геополитических позиций в Центрально-Азиатском регионе.
Сунна-Пресс по материалам сайта «Закон.кз»
Добавить комментарий