В начале Позднего Средневековья, как называют историки XIV век, Лондон был маленьким поселком, Париж все еще оправдывал прежнее название — Лютеция
В начале Позднего Средневековья, как называют историки XIV век, Лондон был маленьким поселком, Париж все еще оправдывал прежнее название — Лютеция (от латинского luteus — «полный грязи»), а в Эдинбурге хоть и строили 8- и 14-этажные «небоскребы», но прямо из окон опорожняли ночные горшки со всех 8−14 этажей на Королевскую милю. Самый большой и благоустроенный город того времени раскинулся на другом краю Европы — на левом берегу Нижней Волги.
Назывался он Сарай и был одной из столиц процветающего Улуса Джучи, известного в русской традиции как Золотая Орда. Для сравнения: площадь Лондона или Парижа не превышала четырех квадратных километров, Сарай был в три-четыре раза больше, при близком (75−80 тысяч человек) числе жителей. И это при том, что основали город кочевники — люди, по образу жизни не привязанные к определенному месту. И Сарай был далеко не единственным центром оседлой жизни в той части Европы, где до прихода монголов никаких долговременных сооружений не существовало: по всему левобережью Волги от сегодняшнего Саратова до Астрахани практически в видимости друг друга стояли десятки городов, ныне известных лишь благодаря археологическим раскопкам да немногим письменным источникам. Еще в конце XVIII столетия остатки древних стен приводили в изумление первых российских историков-путешественников, хотя к тому времени многое уже было разрушено, не столько воинственными властителями Востока, такими как Тамерлан, сколько русскими зодчими, догадавшимися использовать крепкий квадратный кирпич ордынских городов для возведения мощных крепостей в безлесной и скупой на дикий камень степи (раньше заимствовали из тюркских языков и само слово «кирпич»).
Астраханский кремль, с его мощными — до пяти метров в толщину стенами и 15−17-метровой высоты башнями — практически целиком был сложен в конце XVI столетия из ордынских кирпичей. Вплоть до позапрошлого века особые артели добывали «мамаев» кирпич и сплавляли его на расшивах в низовья Волги.
На востоке средневековой Европы ордынские кочевники выстроили благоустроенный город с отапливаемыми домами и канализацией. И это в те времена, когда европейские столицы утопали в нечистотах.
Не случайно значительную южную часть Сарая, где сегодня притулилось село Селитренное Астраханской области, занимала своего рода «промзона». Именно здесь пылали печи, в каждой из которых единовременно обжигалось по 100 кубометров кирпичей. В этой, ремесленной, части города производили военное снаряжение и конскую сбрую; создавали свои изысканные произведения, подобные знаменитой «шапке Мономаха», златокузнецы; работали ткачи, стеклоделы, косторезы и гончары. К примеру, в гончарных мастерских (их выявлено более десятка) обжигали известь, изготовляли алебастровые карнизы, поливную и люстровую плитку, изразцы, красноглиняную, поливную и кашинную посуду. (Кашин делали из песка, каолина и толченого полевого шпата; получался белесый раствор с блестками.) Для производства каждого типа изделий предусматривались горны особой конструкции, чтобы поддерживать определенную температуру. Мастерские были очень разные: от индивидуальных производителей до ремесленных объединений и крупных мануфактур, занимавших площадь 2,5 тысячи квадратных метров и принадлежавших хану или визирю (в таких работали десятки и даже сотни мастеров, включая рабов).
Раскопки в Селитренном городище: жилой дом с сырцовыми стенами, каном и суфой, сложенными из обожженного кирпича. Астраханская область, Харабалинский район.
Сейчас бугор (точнее целая гряда бугров, протянувшихся вдоль волжской протоки — Ахтубы) испещрен лишь небольшими котлованами: на территории историко-археологического музея «Селитренное городище» работают археологи. «Из обожженного кирпича в Сарае возводились дворцовые и культовые постройки, — рассказывает директор музея Евгений Пигарёв, — а жилые дома строились из сырца». Мы стоим прямо на земляном полу в центре «типового» дома, площадью около сорока метров: в пределах квадрата, образованного основанием стен, которые когда-то были сложены из сырцового (высушенного на солнце) кирпича. Вдоль стен выложены два параллельных ряда обожженных кирпичей примерно полуметровой высоты и метровой ширины, отходящих от небольшого округлого кирпичного сооружения, рядом еще одно округлое углубление.
«Это кан, — поясняет археолог, — местная отопительная система из двух, иногда трех, горизонтальных дымоходных каналов в виде нескольких керамических труб, обложенных кирпичом. С одного конца устраивалась закрытая топка (тандыр) или открытый очаг, с другого — отходил вертикальный дымоход. А здесь была тошна — умывальник-колодец с поливной керамической раковиной, она теперь в музее». Вдоль оштукатуренных стен, одну из которых обогревал кан, располагалась суфа — широкое глинобитное возвышение-диван, обычно П-образное в плане. По сути, суфа представляла собой единственную мебель, зато универсальную: днем семья могла усесться на ней, по-восточному поджав ноги, здесь же расстилалась скатерть и расставлялись блюда с едой; ночью, разложив кошмы и одеяла, все укладывались на суфу спать. Источником освещения кроме небольших окошек служили масляные лампы — глиняные или бронзовые. В богатых домах вдоль стен над суфой тянулся ряд сине-бело-зеленых поливных изразцов — геометрические узоры или арабская вязь (изречения из Корана).
Богатые усадьбы, до 10 тысяч квадратных метров площадью, включали многокомнатный дом владельца, хозяйственные постройки и жилища прислуги, а также бассейны и туалеты. Окна могли быть забраны панджарами — ажурными алебастровыми решетками с цветными стеклянными вставками, а стены снаружи украшались майоликовыми панно. Вся усадьба обносилась глинобитным забором — дувалом. Население победнее обреталось в домиках на деревянном каркасе, обмазанном саманом (смесь глины и конского навоза), или в землянках, но также с каном, суфой и тошной. А большинство жителей ставили традиционные юрты.
На востоке средневековой Европы ордынские кочевники выстроили не просто самую большую столицу — благоустроенный город с отапливаемыми, причем не по-черному (как на Руси), домами и канализацией (обнаружены остатки сточных труб из долбленых бревен, ведущих к Ахтубе через систему колодцев-отстойников). И это в те времена, когда европейские столицы утопали в нечистотах, и короли вынуждены были издавать указы о том, чтобы помои не выплескивались из окон хотя бы во время торжественных процессий. Даже в самом конце XVIII века эрудированный академик Петер Симон Паллас, еще заставший здесь остатки керамических труб, скорее был готов поверить в легенду, что по ним в Сарай поступало кобылье молоко с пастбищ для лагеря ордынского хана Джанибека, чем в то, что это остатки городского водопровода. А все уцелевшие на тот момент кирпичные стены ученый счел руинами молелен и «могилами монголо-татарских князей и влиятельных лиц».
Конечно, были в Сарае и мечети с минаретами, и медресе с худжрами (жилыми комнатами учащихся), и общественные туалеты, и бани-хамамы с теплыми полами, фонтанами, мраморными скамьями и панджарами, и роскошный дворец. «Дворец с почти метровыми в толщину стенами состоял более чем из 35 помещений, — рассказывает Эмма Зиливинская из Института этнологии и антропологии РАН, специалист по архитектуре Золотой Орды. — Некоторые из помещений представляли собой айваны — были открыты с одной стороны, здесь можно было отдыхать или работать в летний зной. Полы в центральном зале, площадью 130 квадратных метров, были выложены красным кирпичом на белом алебастровом растворе, а стены — украшены мозаичными и майоликовыми панно с разноцветной стеклянной глазурью и позолотой, где геометрические орнаменты соседствовали с растительными виньетками и арабесками, представлявшими собой цитаты из произведений персидских поэтов».
Была и детская комната: на ее стенах нацарапаны рисунки — фигурки людей и всадников, человек с зонтиком, символом власти, и другой — в короне. При дворце имелись кухня с тандырами, хозяйственное помещение с жерновами и особая ванная комната, посреди которой из кирпича был сложен квадратный бассейн (к нему подходил водопровод), а также отхожее место (своего рода совмещенный санузел). Как и жилые дома, дворец стоял не на фундаменте, а на тщательно выровненной площадке.
Фрагмент тимпана (ниши над окном или входом), украшенного полихромными изразцами с позолотой, из мечети в Сарае.
По мнению археолога Вадима Егорова из Государственного исторического музея, специалиста по золотоордынскому времени, приволжские ордынские города возводились под руководством мастеров из Хорезма, использовавших опыт древней школы зодчества, свои традиционные строительные материалы и приемы, например кирпичные полы. Окружали Сарай не только пастбища, но и «сельские предместья» — обширные огороды с бахчевыми культурами и виноградники. Существенным отличием золотоордынских городов — и столица не исключение — от городов средневековой Европы было отсутствие внешних укреплений, что и обусловило их свободную застройку и внушительные размеры.
Посетивший в 1333 году Сарай арабский путешественник Ибн Баттута застал огромный город, населенный монголами, асами, черкесами, русскими, византийцами и кыпчаками (их язык стал языком межнационального общения); мусульманами, христианами несторианского и православного толка, католиками, буддистами и приверженцами традиционных для кочевников языческих верований. Каждый из народов населял свою часть города.
Хотя к середине XV века жизнь в Сарае медленно угасла — распался Улус Джучи, — городище и сейчас выглядит внушительно: 25 тысяч квадратных метров раскопок.
Источник: National Geographic
Добавить комментарий